Вторник, 19.03.2024, 06:10
Главная Регистрация RSS
Приветствую Вас, Гость
Меню сайта
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 264
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа
Из дневника Балицкого ч.2

Начало смотреть по ссылке:
http://miklaby.ucoz.ru/index/dnevnik_balickogo/0-196
 
6 октября 1942 г.
Ночь прошла, спать не спал. Все обдумал, как получится, если отправлю 26 человек к тов. Федорову, что станется с ними, если дорогой нападет враг на группу, если не найдут тов. Федорова, а если и найдут, то что скажет он, что меня нет. Так целую ночь мысль не давала покоя. Утром решил отменить свое решение и остаться со всей группой. Основную группу оставить в Добрушском лесничестве, а с небольшой группой уйти на диверсию на бахмачскую и черниговскую железные дороги. День, день мыслей. В конце дня решил отправить группу с Ковалевым, провел беседу с товарищами о том, что я остаюсь с 8 человеками, а вся группа идет в Чечерские леса. И вдруг тов. Кравченко приходит ко мне и заявляет, что он идет совместно со своей группой, поэтому и я решил идти со своей группой. Взяли проводника Сеню (с Добруша), решили, чтобы Ковалев (группа автоматчиков) ушел раньше на переправу, это сделано потому, что у нас не… Мыслилось, что Ковалев форсирует реку Ипуть и на том берегу ожидает нас. Но этот мерзавец (Ковалев) взял нашего проводника и ушел себе. Мы остались без проводника. Форсировали реку и мы и после форсирования реки целую ночь и до утра блудили. И поэтому решили с Федей (Кравченко) делать дневку в Леонтьевских дачах (это 7 км от места выхода).

7 октября 1942 г.
Всю ночь блудили, день простояли в Леонтьевских дачах, не разжигая ни костров, ничего не делая. Воды не было. В 18.00 двинулись в свой боевой путь через населенный пункт — села Леонтьево, Косицкое и т. д. Поздно ночью пришли в Побужье. Вокруг этих населенных пунктов стоят немцы и прочая сволочь. Состояние напряженное. Ковалев (сволочь) своим движением днем вперед может наделать много делов. Он своим движением создает концентрацию противника, который может загородить нам путь передвижения. Враг делает засады, особенно на речных переправах.

8 октября 1942 г.
Остановились в Побужевских дачах. Лес небольшой, поэтому опять приходится сидеть на сухом пайке и без воды. Воды нет, возвышенность большая, достать воды нельзя. Буквально лежим, ходить нельзя, потому что лес, где остановились, далеко просвечивается. Вот в 14.00 посылаю разведку в населенный пункт Беседь, говорят, что мост охраняет полиция в количестве 20 человек. Жду результатов разведки. Думаю, что если 20 полицейских охраняют мост, то пройти его просто с боем. Разведка донесла, что на мосту никого нет. Двинулись вперед. Сделали привал на 2 часа в селе Рудня. Ребята покушали неплохо. Некоторые крестьяне долгое время не хотели открывать двери, боялись. Запуганные немцами и полицейскими.

9 октября 1942 г.
Прошел спокойно. В селе Рудня крестьяне рассказали, что в селе Ухов, куда нам нужно двигаться, находится добровольческий отряд в количестве 40 человек. Не доходя до села Ухов три километра, сделали дневку. В 12.00 послали разведку в село Ухов. В 15.00 разведка доложила, что в этом селе 50–60 добровольцев. В 16.00 двинулись в путь мимо села Ухов, на расстоянии 1 км. Подойдя к мельнице (ветряной), получили дополнительные сведения о том, что в село приехало 2 автомашины немцев в количестве 36 человек. Мы находились под селом, возвращаться некуда было, решили идти вперед. На мельнице взяли двух стариков и третьего задержали. Все они были проводниками, провели через луг и реку Утожка, на село Рославль. Когда переходили реку, враг открыл ураганный огонь. Наших жертв не было. Проводников отпустили. В селе Рославль взяли проводника и двинулись дальше.

10 октября 1942 г.
Ночь прошла в напряженном состоянии. Враг в с[еле] Ухов все бил по нашему направлению с батальонного миномета. Дневку делали за хутором…[293] В 18.00 двинулись дальше по направлению Куковичи. В Куковичи прибыли в 23.00, решили дать ребятам покушать. Собрались в 24.00 и пошли в лес.
 
11 октября 1942 г.
 Итак, находимся в Чечерских лесах. С Добр[уш]ских лесов вышли 6 октября и за это время прошли 110 км. Правда, прошли не так много километров, но путь был исключительно трудный. Сегодня просидели в лесу возле с[ела] Куковичи, в 17.00 двинулись по направлению с[ела] Каменка. В Каменке сделали 2-часовой привал для того, чтобы люди покушали. Народ исключительно перепуган. Боится открывать двери, не пускает в хату. Много кое-чего рассказали, как немцы уничтожили полностью с[ело] Гута Осиновская за то, что крестьяне оказывали помощь партизанам. Пройденный путь с 6 по 11 октября 1942 г.
 
12 октября 1942 г.
Ночь прошла спокойно. День без воды. В нескольких местах копали колодцы, но воды не было. Решил сам заняться этим вопросом, потому сам, что без воды невозможно жить. Подобрал небольшую группу и стал доставать воду. Поздно вечером показалась вода, это была большая радость, зажгли костер, чтобы начатое дело довести до конца. Вечером бойцы пили воду. Неудачный день, пришлось бойцу Палянице морду набить, и наконец хотел расстрелять, но решил оставить его жить. Вот приказ: «Приказ № 3 По диверсионной группе партизанского соединения от 12 октября 1942 г. § 1 Боец второго взвода диверсионной группы партизанского соединения Паляница Николай Михайлович за время нахождения в группе проявлял систематически недисциплинированность (невыполнение приказания командира взвода), за что мной неоднократно предупреждался, но это на него не подействовало. Паляница Николай Михайлович продолжал грубиянить среди бойцов и вступать в пререкания с командирами. 7 октября 1942 г., при прохождении через с[ело] Беседь, он ударил по морде дисциплинированного бойца Есентимирова, а 11 октября 1942 г. ударил тов. Румянцева. Однажды тов. Акимов (коммунист) предупредил Паляницу за неправильные его действия. Вместо того чтобы учесть товарищеские замечания, Паляница Н М. угрожал тов. Акимову, что в первом бою застрелит его. За вышеуказанные факты преступного действия, как неисправимого бойца второго взвода диверсионной группы Паляницу Николая Михайловича расстрелять. § 2 За чистосердечное признание всех его поступков и даче перед строем и мне слова, что впредь за ним не повторится ни единого замечания, поэтому [решил] ограничиться последним предупреждением. В случае проявления малейшего нарушения со стороны Паляницы Н.М. недисциплинированности он будет расстрелян на основании изложенного приказа № 3 § 1. Командир диверсионной группы (Балицкий). Комиссар (Мамонов)». Хотел послать разведку в поиски товарища Федорова, но бойцы были сильно утомлены. 6 ночей люди не спали. Решил 13 октября послать разведку в несколько мест.
 
13 октября 1942 г.
Кушать нечего, достать продуктов питания невозможно, потому что в окружающих селах стоит немчура. Но все же жить нужно, продукты доставить необходимо. И вот решил послать группу бойцов в с[ело] Каменку. В 19.00 группа боевых товарищей пошли доставать продукты. Пошла разведка вперед, разведали — немцы были в с[еле] Каменке всего 25 минут назад. Людей отправил, а сам в 20.00 лег отдыхать. И вот снится мне сон: […][294] В этот день послал людей в с[ело] Каменка для заготовки продуктов. Заготовили немного хлеба, картошки и 2 барашка, но один барашек убежал, пришлось на два отряда делить одного барашка. Операция прошла исключительно плохо, неорганизованно, несмотря на то что послал своего заместителя Тищенко и старшину Бебеха. Главная причина неорганизованности произошла по вине бойцов из отряда тов. Кравченко Феди Иосифовича.
 
14 октября 1942 г.
Сегодня двинулись в поход, двигались весь день по лесу, но все время блудили, не зная дороги. Местность незнакомая, по дороге напали на следы отряда тов. Федорова. След потеряли, потому что отряд проходил очень давно. Наконец заехали в такую трущобу, что нет никаких следов. Решили остановиться и вести разведку, найти населенный пункт. Разведка поехала на лошадях. Долго не было ее. Приехали очень поздно без каких-либо результатов. Населенного пункта не нашли, дороги также не нашли. Дорога была найдена, но неизвестно, куда она идет.
 
15 октября 1942 г.
Ночь прошла в холоде. Ребята замерзают, костры жечь нельзя. Все ищем населенный пункт, никак не найдем. Все блудим. Зашли в такую трущобу, что и конца нет. Кушать нечего, и достать негде. Но все ищем партизанский отряд Федорова. Следы нашли, но отряда так и не нашли. В населенных пунктах говорят, что проходил большой отряд примерно недели две [тому], который очистил все — выкопал картофель и т. д. Рассказывают, что партизаны с большого отряда исключительно грубо обращались, наставляли наганы ко лбу, после прохождения этого крупного отряда осталось плохое впечатление среди крестьян. Двинулись в путь тогда, когда разведка нашла дорогу. Разведка возле пос[елка] Слободка напала на группу немцев в количестве 20 человек. [В] 19.00 группа возле дороги, идущей с населенного пункта Слободка Осиновская, возле пос[елка] Слободка остановились в 2-х километрах, чтобы взять продуктов. В поселке взяли 2 овцы и 2 мешка картофеля. Больше ничего не могли достать. В 21.00 двинулись дальше и на расстоянии 3-х км от Гуты Осиновской остановились. После этой хозяйственной операции увеличилось хозяйство — воз достали. Вот и заживут ребята, кушать кое-что достали.
 
19 октября 1942 г.
 Идя по дороге из с[ела] Горки, меня не покидала мысль о том, что делать. Продуктов в этом районе невозможно заготовить на 6 месяцев (на 60 человек). Ну хорошо, допустим, что кое-как продуктов заготовили, а дальше что сидеть, отсиживаться, быть бесполезным человеком для своей Родины. Считаю, что нужно принять такое решение, чтобы я и мой отряд дал максимум пользы для Родины. Считаю, будет правильно, когда пойду с отрядом за [линию] фронта, получу задание, вооружение и снова пойду в глубокий тыл противника, уничтожая его, иначе и быть не может. Главное дело еще и то, чтобы получить рацию, иметь связь с советским тылом. Эх, неохота двигаться за [линию] фронта, но что поделаешь, нет патронов, нет автоматического оружия. Имеется всего два венгерских ручных пулемета и патронов для них только 600 штук. Этих патронов в хорошем бою хватит на 5–10 минут, а дальше что? Базы никакой нет. Ну хорошо, сделаю одну засаду на немчуру, истрачу все патроны, трофеев не подберешь. Значит, бери винтовку за ствол и бей врага как дубиной[295]. При теперешней технике так воевать не будем, против техники нужна техника, иного быть не может. Все это так, но хочется драться с врагом днем и ночью, но чем? Черт подери, какая досада, что нечем бить врага. Если бы патроны и парочка ручных пулеметов, да еще хотя бы один миномет с минами, я чудеса творил бы. Немчуре не давал бы покоя ни днем ни ночью. Очень обидно, что делаешь все для своей Родины, но плохо то, что ничего не знаешь, что делается на фронте. Некоторые говорят, что красные части заняли города Смоленск, Орел, Брянск и т. д., освободили Латвию, Литву и Эстонию. Это очень отрадное явление. Говорят также, что Турция объявила войну Германии. Англо-американскими частями освобождена оккупированная Франция от немчуры.
 
20 октября 1942 г. (вторник)
Дела продолжаются в том же духе. Печально становится, что несколько дней ничего не делаешь в своей группе. Ведь Родина в опасности и я сейчас не помогаю ей. Конечно, для Родины я много сделал. Имею на своем личном счету 11 пущенных вражеских эшелонов (с обстрелом), 3 уничтоженных склада с боеприпасами, 1 ж[елезно]д[орожный] мост (26 метров) под Меной, уничтожено с группой до 2-х тысяч оккупантов. Но это меня не успокаивает. Хочется еще больше делать, но нет никаких возможностей. Решил еще раз попытаться найти какую-либо группу с рацией с тем, чтобы связаться с фронтом, посоветоваться, получить поддержку и вооружение. Для этой цели послал дальнюю разведку в населенные пункты Вындровка, Октябрь и т. д. и леса. В разведку пошел Королев, Сергеев и Зайцев. Разведка пошла не менее [чем] на сутки.
 
21 октября 1942 г. (среда)
Неприятная картина получилась сегодня. Прихожу рано утром к Кравченко Феде. Тут разбирается вопрос о недисциплинированности некоторых бойцов. Это о Васе — […][296] и Грише — политруке. Спрашивает командир Васю — почему не стоял на линейке ночью, а все время сидел возле костра в лагере. Вася отвечает — мне сказали, что нужно охранять мясо, чтобы не украли архаровцы (это касалось моего отряда). Меня это сильно взорвало. Я выругался на этого чудака, а сам вызвал комиссара Алексея Павловича и стал говорить по этому вопросу. Что значит архаровцы. Командир Федя и комиссар Алеша приняли меры по отношению этого чудака Васи. Решили собрать совместное партийное собрание с вопросом: задача коммунистов в предстоящем походе (доклад-информацию сделал я). В своей информации говорил о том, как коммунисты занимали авангардную роль во всей проделанной работе, о конспирации, о недостатках коммунистов, задачи коммунистов — в переходе за [линию] фронта и т. д. Далее вопрос стоял о коммунисте Грише Фишман, стоял вопрос об исключении его из ВКП(б). Гриша в партизанском отряде не проявил себя как патриот своей Родины. Однажды он был послан на разведку в [села] Хатки и Медвежье. В это время в Хатках было 240 немцев, разведка попала на телефонный провод, идущий в Хатки — Добродеевка. Гриша этого провода не уничтожил и струсил. Кроме того, он в отряд не приходил три дня. На этом его проступок не кончается — не так давно он пошел в разведку и напал на немчуру — также струсил — бросил своего товарища, а сам позорно удрал. И последний его проступок — 20 на 21 октября 1942 г. (стоял на посту) он должен ходить по линейке, но он, вместо того чтобы проявить бдительность, пошел в лагерь и почти просидел всю свою смену. По этому вопросу я дал предложение с такой формулировкой: за проявление трусости в разведке, невыполнение приказания командира (отказался стать на пост) во время хозяйственной операции в с[еле] Каменка, за недисциплинированность (ушел с поста с 20 на 21 октября 1942 г.) объявить Грише Фишман строгий выговор с предупреждением. Вот и пришла разведка с донесением…[297] никого не нашли, ни отряда, никаких партизанских групп, но зато принесли сведение о том, что враг настолько озверел, что дальше границы нет. Немчура спалила с[ело] Волосовичи, ведет подготовку для полного уничтожения с [ела] Осиновки, а в с[еле] Сидоровичи немчура арестовала 50–60 полицейских — что очень хорошее явление, среди полицейских идет разложение.
 
 22 октября 1942 г.
Ночь морозная, костер горит целую ночь, но это неудивительно — пока что имеются условия для этого. Хлопцы спят не в палатках, а возле костра, даже сам спал возле костра. День прошел в напряженном состоянии, немчура начала бить с миномета, причины этого нам не были известны. Только поздно вечером узнали, что вражина мобилизовала все подводы в окружающих селах и направила в с[ело] Осиновку для выкачки всех ценностей села. Враг [в] с[еле] Осиновка забрал весь хлеб, скот и птицу у крестьян, все это отгрузил в районный центр Чечерск, население также было отправлено туда же, село все спалил, сволочь, по дороге много убил мирного населения, детей, женщин и стариков, которые не могли идти быстро. Становится одна жуть, когда посмотришь на бедных крестьян. Вражина хочет наших колхозников превратить в своих рабов. Но этого ему не удастся. Он (фашист) в оккупированных районах и областях издевается с крестьян так, что человеческая история еще не знает таких издевательств. Немцы бьют палками крестьян хуже, чем скотину, не за что, полностью уничтожают семьи партизан и даже всех их далеких родственников. Так, в с[еле] Гута Осиновская фашисты полностью уничтожили семью партизана Мелескина Алексея (1915), убили его отца, мать, сестер, его жену и детей. А сегодня, 22 октября, в с[еле] Осиновка убили последнюю его тетю. Они, мерзавцы, убили только в одной Гуте Осиновской 13 семейств и т. д.
 
23 октября 1942 г.
Ровно прошло два месяца, как я самостоятельно стал действовать со своей группой по диверсии (оставлен отрядом 23 августа 1942 г.). Потерял надежду найти тов. Федорова, связи никакой нет, ничего не известно насчет обстановки международной и внутренней. Готовлюсь к большому походу, по этому вопросу провел совещание с бойцами. Подготовил для каждого бойца ЭНЗЕ. Паек, много мяса, жира, фасоли, пшена и т. д.
 
24 октября 1942 г.
[В] связи с сегодняшним походом провели совместное общее собрание бойцов по вопросу «дисциплина в походе, конспирация, сохранение и экономия ЭНЗЕ». На собрании был принят моей группой социалистический договор на соревнование. Содержание соцдоговора следующее: договор о соцсоревновании между группой тов. Балицкого и группой тов. Кравченко. Перед началом похода 24 октября 1942 г. [в] 18.00. Мы, бойцы, командиры и политработники отряда тов. Кравченко, берем на себя следующее соцобязательство и вызываем на соцсоревнование бойцов… (вырван лист)[298].
 
26 октября 1942 г.
День прожили в небольшом леску в 500 м от с [ела] Ельня. Картошку достали в с[еле] Сычин. День прошел неплохо. Двинулись в путь [в] 17.30. Прямо через населенный пункт Ельня. Крестьяне встречали с улыбкой на лице, рассказывали о немцах и французах, которые стояли в ихнем селе. Также рассказывали, как немчура издевалась над ними. Угощали нас молоком, коржами, хлеба не было. Взяли проводника, который довел до Малых Хуторов. В Малых Хуторах организовали ужин. На это пошло два часа. Я сам ужинал у Морозовой, очень хорошая женщина. Двинулись на пос[елок] Уношев. Здесь немножко взяли картошки и в двух километрах сделали остановку. За эту ночь прошли всего 20 км. (Населенные пункты прошли следующие: Ельня, Малые Хутора, Уношев.)
 
27 октября 1942 г.
День проспали. Кушать готовил кто как мог, потому что воды не было. Попали в колодец, трех не стало, но воды не достали. Коробко Вася [в] 16.00 прибежал с поста с донесением: из леса возле дороги показалось два человека — партизана — один в шинели с автоматом, другой — с винтовкой. Вслед послали разведку в количестве 8 чел[овек]. Искали долго, но ничего не нашли. Решили прождать ночь и день с целью разыскать какой-либо отряд, особенно с рацией. Так было сделано. Остались ночевать, сменили место. стоянки.
 
28 октября 1942 г.
Оказался лагерь неудачным, возле самой дороги. Решил сам пойти и найти место для стоянки. Нашел стоянку неплохую, но также возле дороги. Перешли [дорогу], и я с Федей пошли дальше по лесу. Напали на свежий след небольшой партизанской группы. Нашли лагерь, но в лагере никого не нашли. Послали разведку в 4-е направления. Две группы возвратились с разведки, но ничего не нашли, нашли только много мест стоянок, где стояли партизаны. Много найдено кусков с парашютов — это свидетельствует о десанте. Уже настал вечер, но разведка в количестве 4-х чел[овек] не пришла (Женя, Алексей Павлович, Коробко и Антонов). И вот уже 12 часов ночи, а разведки все нет.
 
29 октября 1942 г.
Целую ночь не спал, все думал, что сделалось с разведкой. До самого утра так ничего и не было известно о разведке, и только в 10.30 прибыло два человека — Коробко и Антонов и рассказали, что Женя и Алексей Павлович остались в найденном отряде. В 11.00 я и Кравченко пошли в найденный партизанский отряд. Расстояние к ним 20 км. Пришли в отряд (командир — Коконыхин и комиссар — Калимуня). Бойцы этого отряда стали рассказывать, как они в эту ночь били шомполами крестьян, которые говорили, что нет хомутов. Били шомполами не только за то, что говорили, что нет хомутов, а и тех, которые просили, чтобы у них не забирали одежду. Меня сильно возмутило, что эти мерзавцы так поступают с мирным населением[299]. Называю их мерзавцами, а не партизанами, потому что их поступки мерзостные. Они обозляют мирное крестьянство против настоящих партизан, которые борются с фашизмом, которые борются за дело партии Ленина — Сталина. Ровно в 16.00 с десантной группы пришел Женя с тем, чтобы мы с Федей шли в отряд Божкова (комиссар Ломов — выброшенные с Западного фронта). Этот отряд был расположен от отряда Коконыхина в 6 км в глубь леса. Идя по лесу, немного заблудили и поэтому пришли поздно. Не доходя лагеря, встретили Коробицына Алексея Павловича, иду[щего] с отряда Божкова. Коробицын сообщил невеселую новость — комиссар Ломов не хочет оказать помощи. Кроме этого, рассказал, что он считает нас шпионами. Я решил идти, несмотря на то что Ломов переменил свой лагерь, после того как ушел Коробицын. Стали идти и нарвались на засаду во главе с комиссаром Ломовым. Засада была сделана на нас. Встреча, конечно, была незавидная, на патриотов Родины делает мерзавец засаду. Стали знакомиться. Ломов безразлично отвечал на мои вопросы. Я не мог вытерпеть, стал крыть его матом. Стал не просить, а требовать оказать помощь в питании, о том, чтобы связаться с фронтом. Долго говорили, наконец Ломов сказал — разрешу питание для работы, но всего на 10 минут, несмотря на то что хорошо знает, что за 10 минут очень трудно связаться, в то время когда радист спустя три месяца не имел никакой связи. Пришли в лагерь, стали говорить о делах отряда, об успехах его и т. д. И вот Ломов («комиссар») задает мне вопрос. Вы украинец? Я ответил — да, украинец. Ломов отвечает — удивительно, что вы в партизанах, — все украинцы сволочи, предатели. Что мне осталось сказать этому дураку-комиссару, осталось одно ответить — дурак вы, и больше ничего. Далее Ломов задает мне вопрос. У вас много евреев в отряде? Я ему отвечаю, что много. Ломов ведет дальше разговор — у меня, мол, нет ни одного еврея — они же не вояки, а трусы. Это, к слову сказать, такой комиссар отряда. Ломов — отсталый элемент, он протаскивает великодержавный шовинизм. Или еще такой факт. Я ему говорю — мы партизаны, боремся неплохо, уничтожили за короткое время 10 вражеских эшелонов. Этот (Ломов) мерзавец ответил — […][300] с вами, что вы партизаны. У меня своя задача, а у вас…[301] Возмутительный тип, а не советский патриот. Зазнались люди. Награждены правительством. Шкурники, зазнайки, дерутся за славу, а не за общее дело. Если у нас такие чудаки в штабах боевых подразделений, то поэтому у нас такие дела плохие. Нет взаимной выручки, товарищеской поддержки. Нет сплоченности, отсутствует организованность.
 
30 октября 1942 г.
Целую ночь не спал, но это неудивительно — в «гостях» был. В болото положили, одежды никакой не дали, несмотря на то что одежда была. Вот и утро туманное. Все поднялись, сели возле костра, начался разговор кто о чем. Я с Кравченко взялся за копировку 10 кил[ометровой] карты от г[орода] Хотимск и до Брянска. Ломов все подгонял нас — скорей, скорей, мне нужно идти. Карта была скопирована, населенные пункты записаны. Радист Гриша не связался с Москвой. Без результатов ушли в отряд Коконыхина. Забрали Антонова и Коробко и ушли в свой лагерь, который находился [в] 20 км. Проходили трактовую дорогу Краснополь — Чириков. Возле этой дороги лес вырубан на 100 м с обеих сторон. Проходя дорогу, встретили двух стариков, которые ехали из мельницы. Дали нам две буханки хлеба, пошли в лагерь. Поздно вечером послал 6 человек в пос[елок] Федоров с целью достать продуктов.
 
31 октября 1942 г. (суббота) Утром рано решил пойти на грунтовую дорогу Краснополь — Керечев. По этой дороге проходит много вражеских автомашин с живой силой и продовольствием. На эту операцию взял с собой 26 человек с своей группы — Тищенко, Иванов, Колистратов, Веремеенко, Чиков, Коробко, Акиншин, Антонов, Сокольников, Артамонов, Кашин, Румянцев и Сушков и 12 чел[овек] с отряда Кравченко. Подошли к дороге, туманное утро. Слышим гул моторов вражеских автомашин. Быстро была дана команда — бегом к дороге. Только стали выходить из леса, нас заметил неизвестный человек, ехавший по этой дороге в сторону Краснополья. Этот человек совместно с возчиком завернули подводу и быстро поехали в обратную сторону, я крикнул — стой! Но это ничего не помогло. Стрелять не решился, боясь не испортить основной цели (видно, полицейский ехал). Вот уже и автомашины подходят, расположил бойцов возле самой дороги на расстоянии 10–15 метров. Первые три автомашины подошли к нам и открыли стрельбу по просеке в противоположную сторону. Я подал команду — огонь по вражеским автомашинам и живой силе. Открыли ураганный огонь. Я позвал пулеметчика Иванова к себе. Иванов стал стрелять, но пулемет отказал. В это время немецкий офицер стал стрелять по тов. Иванову. Я с автомата открыл огонь по кабинам трех вражеских автомашин. Поднял голову и перед собой увидел 15 вражеских автомашин с живой силой. Я решил сконцентрировать огонь по 4 автомашинам. С задних машин немцы стали соскакивать и заходить к нам с левого фланга. Нашим огнем было уничтожено 4 автомашины, убито и ранено до 45 немецких солдат и офицеров. Мы отошли исключительно организованно. Враг открыл ураганный огонь из пулеметов и минометов, а также винтовок. При открытии огня противника трус Сокольников, не выстрелив ни одного раза, стал позорно бежать в лес. Я его остановил. Пришли в лагерь, пообедали и в 17.20 час[ов] ушли дальше по направлению к Федоровке, продолжая выполнять свою задачу. Маршрут был — Уношев, Федоровка или Комаровка, Травень и Горезня (здесь обедали), прошли за ночь 23 км. Остановку сделали северо-восточнее этого села.
 
1 ноября 1942 г. (воскресенье)
 В 17.20 двинулись в путь. Подошли к самой дер[евне] Зябень. В то время, когда нам нужно было двигаться на восток, а мы пошли на запад. Короче говоря, целую ночь блудили. Наконец нашли дорогу. Прошли всего только до пос[елка] Луковка, в этом поселке пришлось сделать привал и организовать обед для бойцов. Сделали [бросок] за эту ночь километров 17, но полезных, то есть, что касается до маршрутов, всего 5 километров. В этом поселке крестьяне рассказали, как партизаны грабят их, забирают последнее тряпье, ломают печки и забирают железные трубы. Пришлось крестьянам объяснить, что партизаны так не делают, а это может делать только банда. После нашего ухода крестьяне остались очень довольны нашим присутствием. Все говорили — вот это настоящие партизаны, этим людям и не жалко дать покушать.
 
2 ноября 1942 г. (понедельник)
Дневку делали под хут[ором] Гута, лес плохой. В 12.00 послали разведку в ближайшие населенные пункты с целью узнать, что делается в окружающих населенных пунктах, и узнать дорогу, которая необходима для дальнейшего нашего маршрута. Разведка зашла в пос[елок] Замошенье. Какая-то сволочь сообщила немцам в ближайший нас[еленный] пункт о том, что в пос[елок] Замошенье пришли партизаны. Немцы, совместно с полицией, стали окружать поселок, хотят сволочи поймать нашу разведку. Разведка в количестве Жени, Костиневича, Мельникова и Королевича смело отбивались от врага (50 человек) и благополучно возвратились в лагерь. Когда началась стрельба, я поднял всех бойцов, послал на помощь разведке 5 человек. В 17.30 час[ов] двинулись в путь, разведка пошла в пос[елок] Юрковка, я весь отряд подвел лесом до самого поселка. Здесь взяли проводника Прохорова Дмитрия Федоровича, человек очень хороший, настоящий патриот нашей Родины, он подвел отряд до самого населенного пункта Осов. Не доходя Титовки, было задержано 3 человека, идущих с с[ела] Юрковка за колонной. Это оказались плотники. За эту ночь прошли через населенные пункты — Юрковка, Титовка, Шишковка, Осов и Коржино. Пройдено за ночь 23–24 км.