Четверг, 05.12.2024, 07:21
Главная Регистрация RSS
Приветствую Вас, Гость
Меню сайта
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 265
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа
Воспоминания Винникова Василия Владимировича

Запись сделана где-то в 73-75 лет (1931-2008гг ) самим Василием Владимировичем в маленьком блокноте.. 
Текст предоставлен его дочерью Короткой Ларисой без корректировки и внесения поправок, а также без исправления грамматических ошибок.

Коротко о своём детстве. 
В предвоенные годы живя в пос. Шимберг в 4 км. от г. Добруш и 3 км. от торфозавода "Путь социализма”, который обеспечивал бумажную фабрику "Герой труда” топливом, был довольно многолюден и обширен, имел несколько участков, депо, силовую станцию, пожарную часть, двух-трёхэтажные здания, административное управление и школу, куда я ходил в 1 и 2 класс.
Отец наш Винников Владимир Федотович, 1905 г.р. работал на фабрике "Герой Труда” бригадиром маляров. Он был хороший маляр, плотник и столяр. Ведь раньше обоев не было, а наш домик был как теремок, выкрашен и выбелен.Отец любил выпить и повеселиться, попеть песни. Они часто все братья собирались у деда в доме и дым шёл коромыслом. Часто шёл с работы с песняком в позднее время, мы его слышали за несколько км, потому что туманным болотом далеко слышна песня. Мы гурьбой бежим его встречать, а карманы у него набиты печеньем и конфетами, т.к. он идёт с халтуры (кому-нибудь отделывал квартиру). Были случаи, что и ничего не приносил, когда попадал к цыганям ( они стояли табором в березняке в конце ул. Пролетарской).
Отец участник Финской компании, а в Отечественную войну воевал с противотанковым ружьём. Кожаров Т. и некоторые добрушане видели, как он погиб в 1943 году на фронте.
В 1941 году мне было 10 лет и я хорошо помню войну.
Отец ушёл на фронт, это было в 41-м году, во время уборки урожая. Рожь стояла в копах, была отличная погода, в школу уже не ходили, но решили проведать третий участок торфозавода, это где-то в сторону деревни Селищ, идти надо было через речушку Хоропуть, по болоту и кустарникам.Трава уже была скошена и сложена в стоги. Нас была бригада в 5-6 человек, и как обычно мы бегали, резвились, лазили на стоги. И в это время нас поразил рёв нескольких самолётов на самыми головами. Они ходили по кругу над самой землёй и стреляли из пулемётов. Кто-то нас надоумил из старших ребят, что это по нам стреляют и мы все бросились прятаться кто в кусты, кто под стог, и к нашему счастью никто не пострадал.
Первые дни войны хлеб выдавали по спискам в определённых магазинах. Отец работал на фабрике, и хлеб мы получали в этээровском магазине ( был такой деревянный магазин возле рынка, где контора хлебозавода). Где-то в предобеденное время на фабрике и по городу воют сирены, люди куда-то спешат, а я спокойно захожу в магазин. Дверь открыта настежь, а в магазине пусто, продавцов нет, я окликнул, постоял несколько минут, потом вышел на деревянное крылечко: сирены воют, но меня это не тревожит, ведь я не знаю, что мне грозит опасность. Зашёл обратно в магазин, но там никого нет, хлеб лежит, но его взять я не могу, с тем я и вышел, прошёл в сторону фабрики и вижу: идут люди на проходную фабрики, я пристроился в хвост и марширую следом, но меня остановил дяденька в брезентовой куртке и спрашивает, куда я направляюсь и кто я такой. Я пояснил, что такой-то и меня мать послала принести хлеба. Он меня направил в тот самый магазин, где я был. Я опять зашёл в магазин в надежде, что там кто-то есть, но там никого не было, я вышел на крыльцо – и в это время совсем низко пролетел самолёт. Пока я взирал на это чудо, меня за руковёнок подхватил какой-то дядя и поволок в сторону старого клуба, за дом около садика ( это где в данный момент находится новая столовая). Когда мы уже были под углом дома, самолёт сделал вираж и сбросил бомбу. Она страшно визжала, но мне было интерасно, я вырывался из рук дяденьки посмотреть, но он меня прижал к земле, а когда взорвалась бомба, то меня подбросило и хлопнул об землю ( немцы бомбили жележнодорожный вокзал, но промахнулись, и она упала на стадион на территории фабрики).Через несколько минут этот же мужчина подхватил меня за руку и за углом дома опустил меня в подвал, где было полно народу.
Через какое-то время я выбрался из подвала, опять забежал в магазин, но хлеба снова не взял. Зашёл в магазин возле железнодорожного переезда, но потому как нашей фамилии в списках не было, хлеба мне не дали. Я направился домой в посёлок Шимберг. Забежал я в лес Лядцы возле электросети, а тут под каждой сосной вырыты окопы и сверху накрыты палатками. Возле окопа меня позвал солдат и сказал спрятаться в окопе, я в один окоп залез, а через другой вылез и бежать. А солдат мне в догонку крикнул, чтобы я бежал по песчаной дорожке, так как я был в белой рубашке. Пробежал лес, а он был очень красивый: дубняк и березняк, до самого конца теперешней ул Пролетарской ( её тогда ещё не было), выбежал на болото. Солнечный яркий прекрасный день, в голубом небе высоко-высоко летит немецкая рама ( разведчик) и сбрасывает листовки. Это я понял позже, а сразу думал: вороны. Довольно долго я ждал, пока они упадут на землю. Это были небольшие листочки, печатный шрифр, очень короткие. Одну я запомнил: "Бери хворостину и гони жидов в Палестину”. Прибежал я домой, а дома море слёз, но рады мне , хоть и без хлеба.
Не помню, сколько прошло времени, выбежал я на улицу. А здесь такое зрелище: наши истребители атакают немцев – какие виражи, какой вой! – и пулемёты стреляют, да прямо над головой, но это было не очень долго. И уже вдали, в стороне Селищ горел самолёт. И в это время наши войска отходили на восток, и даже не войска, а отдельные раненые бойцы, кто весь в бинтах на телегах, а кто просто опираясь на винтовку, шли из леса через посёлок, через коноплю в сторону Иговки. Далеко конечно они уйти не могли, потому как немцы наступали на Добруш: в районе заготскота, над сосонником, висели воздушные наблюдатели, а в посёлке на крыше домика был поставлен пулемёт, и бойцы пробовали стрелять по немцам. Но скоро уехали. В это время в посёлке находилось очень много народа, бежавшего из города.
Поделали окопы и накрыли их в несколько рядов брёвнами. Двое суток обстреливались окрестности и сам посёлок снарядами и минами. Малые дети плакали, хотели есть, пить. В сараях стоял рёв коров. Не было возможности даже высунуть голову из окопа, были убитые и раненые.
В наш дом забрался козёл и поел все цветы. Было это утром, стрелять перестали, и я погнал корову на лужок в конец улицы на восток (мы жили перед войной самые крайние от Добруша, 150-200 метров от улицы). Прогнал я корову и бежал обратно, а в это время начался обстрел. Улица пуста, нет ни души, сховаться некуда, калитки закрыты. Летит мина или снаряд, я ховаюсь под стену сарая. Где-то недалеко разорвался снаряд, осколки простучали по стене сарая. Я срываюсь и бегу ближе к дому – как засвистит снаряд! – я падаю в какие-то заросли. Выбежал уже в конец улицы, в чистое поле, до хаты оставалось метров 200 – и опять свист снаряда. Рядом была силосная яма, я – в эту яму. Переждал немного и опять бегом. Прибежал к своему убежищу и хотел нырнуть в проход, но не тут-то было. Какая-то женщина меня не пустила, а тут снаряд, я прилёг в проходе, и только слышно было, как зазвенели пружины матраса от койки, который каким-то образом оказался на земле и осколки шпокали, как жёлуди. Но эта тётка поплатилась клоком волос, которые выдрала у неё моя мать.
К вечеру стало удивительно тихо, люди, как сурки, начали вылезать из своих норок, над полем очень низко один за другим по кругу летают самолёты, а потом со всех сторон на тяжёлых мотоциклах, на колясках с пулемётами появились немцы.Современных дорог этих не было, они начали ехать на тяжёлых машинах, ехали довольно долгое время, круглыми сутками. Греблю в сторону Иговки разбили так, что ныряли в ямы до кузова. Представьте себе, как броневик на ходу ныряет в багну торфяной массы.
Немцы начали хозяйничать на нашей земле.
В 42-23 годах мы начали ходить в школу на торфозавод. В одном классе были дети из нескольких классов, учили всех по одной книге, тетрадей не было, чернил тоже, пробовали писать на целлюлозе, на кортонках и т.д.
Немцы налаживали свой порядок: гоняли стариков и женщин валить и вывозить лес для отправки в Германию, охранять железную дорогу от партизан, бороновать дороги, очищая от мин, но это им не помогало. На торфозаводе на первом участке партизаны захватили дот, построенный на площади, вместе с комендантом, взорвалась машина на хоропутском мосту, ехавшая на помощь из Добруша. Была взорвана электростанция, камни от которой по 150 кг были разбросаны на сотни метров, и дэпо тоже взорвали партизаны. И за все эти "шалости” жители посёлка чуть было не поплатились жизнями. Немцы всех жителей посёлка выгнали на улицу и хотели порасстрелять, но им что-то помешало.
Когда отступали немцы, весь посёлок убежал в лес. Мать,старший брат Николай и я взяли сумку сухарей, крупу и погнали корову прятать в лес, а сестра Нина и брат Миша были дома. Рано утром немцы подожгли дома и могли спалить их, но нашлась добрая душа, разбудила их и выгнала на огород в сторону поля.
Когда мы из леса вернулись на пепелище деревни, а от неё остались печные трубы да обгорелые деревья, пошёл снег. Немца прогнали за Гомель, через какое-то время домой забежал отец, он ехал в госпиталь раненый в сторону Брянска. На огороде он забил колышки , где копать яму под землянку. Мы видели его последний раз. Отец с фронта так и не вернулся.
Строили землянку сами и жили в ней до 48 года.